Новости – Общество

Общество

«Меня хотели назвать Победой, да папу отговорили»

Наталья Габидулина. Фото: Павел Лавров // «Русская планета»

Врач-хирург Наталья Габидулина, рожденная в День Победы, рассказала о послевоенном детстве, медицинской практике и любимом празднике

Павел Лавров

8 мая, 2015 15:09

18 мин

Наталья Васильевна Габидулина родилась 9 мая 1945-го. Когда ей не верят — показывает паспорт. Не верят часто. Уж очень молодо выглядит. К шуткам и комплиментам на этот счет она давно привыкла и имеет универсальный заученный ответ: в детстве ее подкармливали молодильными яблочками.

Встретиться с Натальей Васильевной получается лишь в коротком перерыве между операциями: она — практикующий хирург городской больницы. Очень востребованный специалист, доктор, на котором в Новокузнецке держится львиная доля плановой хирургии. Ранним утром в ординаторской она успевает просматривать истории болезней пациентов. На сегодня в плане — четыре операции. Нужно отдать необходимые предварительные распоряжения.

– Как я буду про себя рассказывать? Они все будут подслушивать, и смеяться, — кивает доктор Габидулина на своих коллег. Коллеги — хмурые мужчины, хирурги, за соседними столами заняты той же серьезной работой: заполняют карточки пациентов, назначают лечение.

– Да ладно!

– Конечно! Они у меня такие здесь. Шутники-затейники! Правда, мальчики? — шутники острят в ответ, но с соблюдением всех светских приличий.

– Давайте про молодильные яблоки тему продолжим? Как вам удается?..

– Я думаю, тут два варианта. Либо на самом деле мне в магазине как-нибудь подсунули молодильные яблоки вместо обычных, либо это наследственность. У меня мама до 83 лет бегала так, что я за нею угнаться не могла. И еще — постоянная работа. И даже не в том плане, что я вечно в движении, в заботах. Вы поймите: работающая женщина имеет стимул достойно выглядеть. Тем более что у меня тут такие мужчины интересные работают в коллективе, — снова кивает на своих коллег-хирургов, между ними опять завязывается обмен остротами, но уже с оттенком легкого флирта. Словесную дуэль прерывает удар ногой по двери ординаторской: кто-то очень хочет войти.

– Ой, Анна Борисовна, — ахает Габидулина, и прикрывает рот ладошкой.

– Па-па-па-пам-па-бам-пам! Пам! Пам! Бам-бам! — кричит ноты торжественного марша кто-то, кого не видно из-за огромного букета.

– Ой, девочки мои, — растроганно качает головой Наталья Васильевна.

– Тебя с чем поздравлять? С орденом, с днем рождения или с Днем Победы? — смеются подруги (они, как и юбиляр — в белых халатах, значит, тоже врачи). Обнимаются, трогают новенький орден (накануне Наталье Васильевне вручили областную награду).

– Девочки, завтра же празднуем! Я вас жду в полдень. Будет тот самый тортик, обещаю всенепременно!

Делегация поздравляющих еще по несколько раз целует юбиляра, путается в поводах: собраться и праздновать. Областной орден обещано обмыть, как положено. Цветы отправляются в большую хрустальную вазу. По рабочим местам доктора расходятся с криками и песнями, напевая кто «Катюшу», кто «День рожденья только раз в году».

– Мои подружки, — улыбаясь, поясняет Наталья Васильевна, тайком вытирая уголки глаз. — Заведующие отделениями. Молодые. Ну как… Я вообще стараюсь не делить друзей и подруг на молодых и пожилых. У меня есть давние друзья и новые друзья. Мне кажется, так правильнее.

Никто во всей больнице не смог сказать: сколько операций в своей карьере провела хирург Габидулина. Предлагают только считать: почти 40 лет работы, за год в среднем от 300 до 400 операций, вот можно и вычислять.

– Когда вы говорите «постоянная работа», что вы имеете в виду? Мне о вас рассказывали как о наиболее часто практикующем хирурге во всей больнице.

– Я работаю здесь 38 лет. Был перерыв на два месяца за все эти годы. Пришлось уехать по семейным обстоятельствам, но потом сюда вернулась. Каждодневная практическая работа. Кроме одного дня в неделю (а у нас по понедельникам не бывает операций), а так — каждый день иду в операционную. Сейчас может быть и не так часто, как раньше, но одна операция в день — обязательно. Знаете, почему? Потому что хирург не может без практики. Работать в хирургии и не оперировать? Так не делается, — с улыбкой рассказывает Наталья Васильевна.

Со стопкой картонных папок в ординаторскую заходит старшая сестра отделения плановой хирургии. Собирает те карточки, что врачами уже осмотрены, меняет их на новые.

– Доктор, а вы беспокойного больного нашего отпустили?

– Да.

– Так у него же сегодня ЛОР?

– Так он мне позвонит, я ему напомню. Придет по первому зову, — уверена Габидулина. — А так — что ему тут койку пролеживать? Да еще в длинные праздничные выходные? Гистологии все равно еще несколько дней не будет, подождем.

Прерываемся на несколько минут: есть неотложные дела, связанные с диагностикой. Работа — первична, интервью — если останется время.

– Вот видите, полное отделение пациентов и надо каждого помнить. А так — у меня даже отпуска не бывает. Я в свой отпуск ухожу, если можно так выразиться, «на заработки». Работаю на профмедосмотре, это оплачивается отдельно. Но я не из-за денег. Скучно мне, ежели совсем не работать.

– А как же отдых?

– В огороде отдыхаю. Ой, как я его обожаю, — у Натальи Васильевны даже выражение лица меняется, когда она с улыбкой вспоминает о своем хобби. — У меня весь огород в цветах, нарядный! Его, наверное, и огородом–то назвать нельзя — цветник с редкими овощными грядками. Но и редких грядок хватает, чтобы всех родственников и знакомых снабжать огурчиками и помидорками.

– Люди, которые родились в праздник, в любой, будь то Новый Год или 8 марта, говорят, что день рождения у них украден…

– Да! Это правильно. Но лишь отчасти. Вот в молодости как было? Все, естественно, приходят меня поздравлять и отмечали у меня дома. И мне всю жизнь было не до парадов, я каждое утро 9 мая проводила на кухне. И только во второй половине дня начинался праздник. Конечно, чуть-чуть есть тень обиды: можно было бы два раза отметить, а тут все в одном. Но для меня наоборот радостно: весь мир в мой день рождения ходит счастливый.

– Что у вас вообще связано с этим днем на уровне воспоминаний и ассоциаций?

– У меня родители — старой закалки. Они на это совпадение не обращали большого внимания. День Победы они отмечали. А что я родилась в этот день — это было в моем детстве второстепенным.

– 9 мая — это первый день мира или последний день войны, как по-вашему?

– Я уверена в том, что это первый день мира. Мама мне рассказывала: я родилась в ГУЛАГе. В тундре. В Дудинке. Среди политических ссыльных. И когда я родилась, она лежала счастливая со мною на руках, а на улице все кричали и радовались. Сначала даже разговоры были такие: надо имя мне как раз в честь Победы придумывать. Отец так и предлагал назвать: Победа Васильевна. Но в итоге остановились на Наталье. Отговорили его.

– Так ваше детство прошло в лагерях?

– Около. Мама там работала. Папа был труженик тыла — гонял по северной дороге тепловозы. Когда я болела, меня такие профессора и светила лечили! Их туда ссылали за какую-то политику. А когда мне исполнилось 6 лет, родители отправили меня с севера в Смоленск, к дедушке с бабушкой. Не в сам Смоленск, он после войны восстанавливался еще, отстраивался, а в деревню в Смоленской области. Вот ту деревню помню отлично. Такая патриархальная… А когда понадобилось в школу, то пришлось ехать в Кузбасс, с родителями, тоже в деревню, но — побольше.

– Как вы попали в медицину? Приняли эстафету от мамы?

– Не мечтала я об этом никогда. В детстве уж точно. Просто мне хотелось сбежать. Нас было пять детей в семье. Я — старшая. Родители всегда на работе. На ком был весь этот детский сад с хозяйством? А я — девчушка еще. Очень хотелось удрать. И как только мне 16 исполнилось, рванула куда смогла: в Прокопьевск, в медучилище. Закончила его, распределили в село на фельдшерский пункт. Там практиковать начала. А потом, наверное, какая-то магия названий сработала: село мое называлось Благовещенка, а оттуда я уехала учиться в институт города Благовещенск, это в Амурской области. Естественно, все студенты подрабатывали в больницах — кто сестричками, кто как. Там я устроилась операционной сестрой и впервые увидела хирургию, как она есть. А дальше — очень гладкая биография, знаете, как для агитационных плакатов и брошюр, честное слово: институт окончила с отличием, поступила в ординатуру. Начала практиковать. Меня оставили на кафедре в институте с прицелом на то, что я способная и смогу заниматься наукой, но я для этого оказалась слишком беспокойной натурой. И вообще надо мною все смеялись.

– Почему же?

– Мне же приходилось преподавать. Преподавать пятикурсникам, а я сама только-только учиться закончила. Ровесникам преподавала. Меня как учителя даже поначалу воспринимать не хотели. Кличку дали: «Доцент». Но я все равно их победила: я стала читать всю литературу, разговаривать с врачами, смотреть на операции, искать знания самостоятельно. И так много стала знать, что зауважали не то, что студенты, а даже взрослые преподаватели. А потом все равно решила, что наука — не для меня. Хотелось практики.

В Новокузнецк Наталья Васильевна Габидулина приехала уже с большим стажем, научными наработками в хирургии, несколькими годами практики. В те годы Новокузнецк был промышленным захолустьем. Сюда мало кто стремился приехать. Габидулина решила жить поближе к родителям, которые остались в Кузбассе. Во всем городе на тот момент вакансии хирурга не было. Все места — заняты. Главный врач городской больницы листал диплом с отличием и не знал что делать: прогнать жалко, взять нельзя. Посоветовал сходить к профессуре больницы, к заведующим отделениями, с каждым побеседовать. Вдруг кто что придумает?

– Вот в этом самом кабинете меня опрашивал профессор, — оглядывается Наталья Васильевна, — вот в этих стенах. Собрался консилиум — профессор Перкин знаменитый, доцент Варфоломеев. Заведующих позвали. И взять хотят, и не верится им, что все так у меня идеально. Уж очень хорошие бумаги. Дипломы, рекомендации, послужной список. Сидят, шушукаются. Мне Варфоломеев говорит: «Я ни за что не поверю, что из Благовещенска такой кадр могли отпустить! Что-то тут не чисто! Может, вас выгнали? Не может быть, чтобы вы сами, добровольно сюда приехали!» А у меня в кармане телеграмма лежала от моего бывшего начальника. Он мне писал: «Контейнер с твоими вещами не отправляю, надеюсь, одумаешься и вернешься». Я эту телеграмму показала, только тогда они успокоились. Сначала взяли на должность приходящего хирурга. Дежурантом. Заместителем, можно сказать, на подмену. Но очень быстро получилось оформить в штат. И вот — до сих пор. 38 лет как одно мгновение.

– Как говорят: если 40 лет делать одно и то же, даже любимая работа надоедает?

– Вот знаете, я 35 лет занимаюсь целенаправленно только эндокринной хирургией: оперирую зобы. И каждый раз все идет индивидуально. Нет одинаковых операций. У нас есть описание стандартных ходов, но под этот стандарт можно все что угодно подвести. Каждый раз идешь на операцию и каждый раз думаешь: что же там встретишь?

В операционной. Фото: Павел Лавров // «Русская планета»

– Про хирургов часто говорят, что они циничные. Даже анекдоты такие ходят. Что хирург не боится делать больно. Что вы по этому поводу думаете?

– Когда я оперирую больного, я не чувствую, что причиняю боль. Я знаю, что помогаю. Может быть, не смогу помочь в полном объеме, как мне бы хотелось, но я хотя бы что-то сделаю. Я от восприятия окружающего мира, от посторонних мыслей вообще отключаюсь. Вижу только операционное поле. Еще кто-то спрашивает: а может, вам мешает то, что вы женщина? Нет, не мешает. Я думаю, что женщина-хирург чуть-чуть, самую капелюшечку малюсенькую чуть более сострадательна, чем хирург-мужчина. И где-то это может в профессии помешать, но чаще — наоборот, это помогает.

Здесь, в отделении очень четкий график: невозможно отменить операцию. Это процесс, в котором слишком многое связано и задействовано: пациента уже приготовили, операционную стерилизовали. Лекарства больному поставили, скоро они подействуют. Медсестры ждут. Наталья Васильевна переодевается в стерильную униформу. Привычными, доведенными до автоматизма движениями начинает мыть руки. В том, как это делают хирурги, есть что-то завораживающее. При этом успеваем разговаривать:

– Вы видели всю историю послевоенной страны. Как думаете, когда было самое тяжелое время?

– Два таких периода было. 1953-й год, сразу после него 1954-й год. Умер Сталин. Я была во втором классе и прекрасно помню: зашла заплаканная учительница с красными опухшими глазами, говорит: «Дети, умер Сталин». И мы все рыдали. А потом — как-то сразу стало меньше всего. Порядка меньше, товаров, продуктов. А в семье — пятеро детей, если со мною считать. Денег нет. Продуктов нет. В стране обнаружился страшный дефицит. Просто поверьте: не было НИЧЕГО! — Наталья Васильевна особенно выделяет последнее слово. — Мама покупала килограмм сахара и прятала его от семьи, выдавала очень редко по крошечному кусочку. Одежды не было. Страна же долго восстанавливалась. Меня в школу в самые лютые морозы отправляли в легком осеннем пальтишке, а сверху, чтобы совсем не околела, наматывали шаль. И эта шаль была единственной теплой вещью в доме. А второй сложный период был вот, совсем недавно, когда началась перестройка и все эти реформы-развалы. 90-е годы. Когда перестали платить зарплату. Представляете: восемь месяцев сидели без копейки, а у меня — маленький ребенок и я не знала, как его прокормить. Если я доставала одну куриную ножку, то делила ее на три части, три раза варила суп. Меня дочка спрашивает: «Мама, а ты поела? Ты мясо ела?», а я киваю и говорю: «Конечно, поела, это то, что тебе осталось». И когда сейчас, в наше время я слышу, что трудно жить — у меня внутри поднимается такой лютый протест, я так злюсь! Если сейчас трудно жить, то, как бы вы раньше выжили? У нас все есть. Хлеба кусок не ищем. Зарплата вовремя. В больнице работать — одно удовольствие. Вы посмотрите, какой у нас ремонт! Раньше больные приходили со своим постельным бельем, своими лекарствами, сами покупали бинты-перчатки-шприцы, то теперь такого и в помине нету, все в достатке.

– Люди стали капризными?

– К хорошему привыкли. Быстро привыкаешь к хорошему. А чуть хуже становится — уже готовы в крик.

– Я не расслышал: маленький ребенок был у вас в 90–х годах?

– Да-да. Тоже часто люди удивляются этому. У меня одна дочь. Ей сейчас 31 год. Она врач, продолжает медицинскую династию. Живет в Санкт-Петербурге, вот буквально сегодня-завтра обещала прилететь, поздравлять меня и с юбилеем, и с Днем Победы. Внука покажет: три месяца малышу. А дочка моя — очень поздний ребенок. Я ее родила, когда мне было уже 39 лет. Вы знаете, бытует такое мнение: если хочешь быть хорошим врачом-хирургом, то семья очень мешает. Потому что ты не сможешь уделить внимания ей. Это нечестно по отношению к твоим домашним. Ты все время на работе. Я знаю только одного хирурга в нашей больнице, кто умудрялся органично совмещать. Остальные страдают: не хватает времени на семью. А мне когда исполнилось 39, я уже не боялась: как профессионал уже состоялась. Уже было легче. Хотя все равно, как я сама себе призналась позже, моя девочка должного внимания материнского недополучила. С нею тут, пока она маленькая была, все мои друзья и знакомые успели посидеть. Я же дежурила 10 смен в месяц. Не видел ребенок матери. Но выросла хорошая девочка. Сама выбрала, кем быть: поехала поступать в медицинский, поступила на химико-фармацевтический, сейчас уже работает.

Фото: Павел Лавров // «Русская планета»

После мытья рук хирург уже не может ничего трогать: надо сохранить стерильность. Надевать маску, верхний халат помогают медицинские сестры, они же завязывают чистые полотняные бахилы. Пациент уже в операционной, но над ним сейчас трудятся операционные сестры и специалисты по анестезии. У хирурга на подготовку осталось совсем немного времени.

– А сейчас у вас какое отношение к 9 мая? Это ваш день рождения или День Победы?

– Первичен День Победы. Гордость берет меня. Вы не представляете даже. Прямо распирает меня от гордости за нашу страну. Я два дня назад посмотрела репетицию парада. Господи, это же просто обалдеть! Это какая мощь! А самое главное — подумайте: сколько лет мы живем без войны! Это же самое главное: мы живем без войны.

– А как люди реагируют, когда узнают, в какой день вы родились?

– Ахают и охают все без исключения, и абсолютно все задают один и тот же вопрос: «Что, прямо в тот самый день?» А я им с гордостью: да, в 9 часов утра, 9 мая 1945 года я родилась!

– А какие послевоенные годы можно назвать самыми золотыми? Когда было интересно жить?

– Помните, песня была?

Веселей, ребята,

Выпало всем нам

Строить путь железный,

А короче БАМ.

Это как раз я закончила институт, послали меня на практику медработником на эту великую стройку. Не было там никого и ничего в Тынде. Снег и дикие леса. Там больница была — в железнодорожных вагончиках. Мы жили и оперировали в плацкартных условиях. При 60 градусах мороза, даже спали — в валенках и шубах. И лечили всех этих людей, которые на чистом энтузиазме поехали строить — валить тайгу, прокладывать путь. Это было что-то! Это было очень трудно. Это было очень интересно. Это было настоящее приключение!

– Повторили бы?

– Присматриваюсь к строительству космодрома «Восточный», — смеется ровесница Великой Победы.

ТЕГИ

поддержать проект

Для поднятия хорошего настроения, вы можете угостить наших редакторов чашечкой кофе

Маленькая чашка кофе