Новости – Общество
Общество
Денис Казанцев: «В свои 35 я играю стариков»
Денис Казанцев. Фото: Александр Белкин / «Русская планета»
«Русская планета» поговорила с актером, режиссером и музыкантом о его творчестве и концерте на стадионе
24 августа, 2015 17:44
15 мин
В начале сентября на стадионе «Химик» состоится сольный концерт Дениса Казанцева, где он вместе со своим проектом «Казанцев и оркестр» исполнит свои лучшие композиции. О том, как актер Театра для детей и молодежи, лауреат и номинант всероссийских театральных конкурсов и фестивалей, стал музыкантом, а с недавних пор стал пробовать себя на режиссёрском поприще, он рассказал корреспонденту «Русской планеты».
– Что это будет за концерт?
– В этот день будет большой спортивный праздник. Замечательный человек Эрик Горьковский каждый год организует соревнования под названием «Хоккей в валенках». Он их называет «Кубок СССР», так как там не просто команды, а, как правило, сборные по национальному признаку. Они там играют, плов, пельмени, в общем весело! В этом году ему предложили устроить еще раз этот турнир на стадионе. Для популяризации хоккея и театра в принципе. А вечером, чтобы это мероприятие было более значительным, приняли решение закрыть спортивное соревнование концертом. Совместить спорт и культуру.
А Эрик является поклонником нашего театра и нашего коллектива «Казанцев и оркестр». И вот он позвонил мне и сказал: «Денис, не хотел бы дать сольный концерт на стадионе?»
Мне этого было достаточно. Единственная просьба была с нашей стороны, чтобы нам предоставили качественную аппаратуру. И 5 сентября мы выступим на стадионе с вариантом «The Best!». То есть мы сыграем по пять особо интересных, на наш взгляд, композиций из каждого проекта. И это будет такой концерт, где мы постараемся собрать почти всех участников нашего проекта — это около 30 музыкантов из Новосибирска, Томска, Барнаула и, конечно же, Кемерова.
– Волнуешься?
– Нет, я больше занимаюсь организационными делами и репетициями. Мы же сейчас вспоминаем наши прежние проекты. Я не волнуюсь, я с собранной головой.
– Но те концерты были скорее камерными, не было больших афиш. А здесь такой масштаб.
– В этом плане, конечно, я волнуюсь. По поводу того, как воспримут горожане. Сколько человек придет. Потому что местный коллектив не всегда является привлекательным для горожан. Вот приехала бы звезда — пошли бы. А это что?
Конечно, у нас есть свой театральный зритель, которого мы завоевываем. Но мы постарались, выбрали для концерта такие песни, чтобы они были энергичными, побольше мажорных нот. Чтобы это было празднично, громко и весело, а не грустно и монотонно. Поэтому мы постараемся, чтобы в концерте не было провалов и чего-то скучного.
– Ты же в первую очередь актер. Как твоя театральная деятельность связана с музыкой?
– Да никак. Ну, как? Ну, она связана с театром, в плане того, что наши концерты — не совсем концерты. Мы туда что-то постоянно вкрапляем, начиная с Есенина, его писем, во втором проекте были стихи между песнями, в третьем было всего два стихотворения, но они связывали всю идею проекта.
Спектаклем это назвать категорически нельзя, все-таки это такой концерт-разговор. Я всегда закладываю логическую последовательность смысловых нагрузок песен, выстраиваю их в какую-то историю. Понимает ли это зритель? Думаю, понимает, дай Бог, чтобы понимал и пусть даже по-своему, может, не так, как я задумывал.
Все наши вокалисты — актеры. Я, мой брат из Новосибирска, Вероника Киселева, Вадим Пьянзин, Екатерина Снегирева. Олег Маликов — солист кемеровской филармонии.
В Театре для детей и молодежи мы устраиваем наши концерты, репетируем и показываем премьеры. Нам, конечно, предлагали играть на других площадках. Но я привык, что это мой родной дом и отчасти дом моих музыкантов.
– Я так понимаю, что Денису Казанцеву захотелось петь, и появился проект «Казанцев и оркестр»?
– Ну, ты знаешь, захотелось как-то высказаться. Конечно, в спектакле я высказываюсь, но захотелось какую-то еще другую форму найти. Несколько лет назад все срослось так, что вокруг оказались несколько музыкантов, с которыми мы познакомились. И появилась идея сделать что-нибудь интересное, чего раньше в городе не было. И в итоге это выросло в 15 музыкантов на сцене, в Есенина.
– Сколько времени прошло от идеи до первого концерта?
– До первого? Год. Мы придумали эту идею, собрали людей, год репетировали. И каждый проект у нас ровно через год. Все это время мы занимаемся репетициями, придумываем материал стихотворный, тексты какие-то. Ну, с Есениным было проще, потому что тексты уже были. В сентябре мы собираемся, начинаем играть потихонечку. После Нового года играем все активнее, доходим до весны и даем концерт.
– Есть какая-нибудь цель конечная?
– А цель достигнута. Это трилогия, которую я для себя запланировал — «Мы родом с Востока», «Соло на золе» и «Я русский».
В течение этих трех проектов менялись музыканты, но костяк определенный был. Кого-то мы приглашали, с кем-то прощались, потому что нужны были определенные краски, новые звуки и так далее.
Когда мы осуществили последний проект «Мы родом с Востока», возник вопрос: «А что дальше?» Чего я хотел — мы добились. Вышли на широкую публику. Ездили с концертами и по области, и по городам, нашли своих единомышленников, людей, которым это понравилось. Любое творчество делается для того чтобы найти единомышленников, а не для того чтобы просто понравиться. А дальше, если этим заниматься, то это нужно развивать. А что значит развивать? Это значит, продвигать на какой-то другой уровень. Либо куда-то уезжать, потому что все, что можно было в Кемерово, мы для себя взяли и отдали зрителю. И теперь, чтобы коллектив жил, надо поехать куда-то.
У нас есть знакомые в Москве и Санкт-Петербурге, которые говорят: «Вот жили бы вы в Питере!» Нам даже предлагали выступить в Санкт-Петербурге и Москве, лишь бы нашли деньги на дорогу. Но здесь мы утыкаемся во что? Во-первых, нужны деньги. Ну это еще ладно — можно найти. Но во-вторых, нужно время. Летом нет особого смысла, а потом начинается сезон, и мы все — занятые люди. То есть, грубо говоря, чтобы идти дальше с этим проектом, нужно им жить уже. Жить и существовать.
– И здесь театр в приоритете.
– Ну да, потому что он изначально создавался как еще один способ высказаться, а не поменять свою жизнь. Я думаю, что благодаря театру этот проект и возник. Даже не театр, а сами мы, вот здесь и сейчас, вот в этом возрасте, вот с этими мыслями и эти багажом создали это.
Фото из личного архива.
Фото: Александр Белкин / «Русская планета»
– Значит, новинок от «Казанцев и оркестр» больше не будет?
– А вот здесь палка о двух концах. С одной стороны, материал на следующий проект уже есть, но, скорее всего, делать его я не буду в этом году, потому что надо отдохнуть. И зрителям тоже.
Если все-таки решим делать дальше, то в следующем году возьмемся и сделаем следующий проект. И он тоже будет не похож на эти три. Мы уже обговорили с ребятами, что это будет и как, но решили отложить.
– Режиссура — еще один способ самовыражения? Не хватает слов со сцены?
– Самовыражение — какое-то плохое слово. Высказывание!
Если ты берешь спектакль, чтобы просто повеселить публику, это одно. Просто выпендриться и назвать себя режиссером — это другое. А я придерживаюсь мнения, что режиссер должен что-то сказать, что-то важное, накипевшее, то, что у него наболело. И часто долго приходится искать под это материал. Поэтому у нас проект «Ветер шумит в тополях» появился только через несколько лет после первоначальной идеи начать что-то ставить. Я долго не мог подобрать подходящую пьесу, да обстоятельства менялись. И вдруг попался «Ветер в тополях», и я понял, что хочу ставить именно это.
Сейчас нашел еще один материал, который меня очень сильно тронул, и я хочу его сделать. Но все это упирается во время. Если вдруг звезды сойдутся, то мы начнем работать, и что-то получится. А вот альтернатива этому — то, над чем мы сейчас работаем.
– «Лаборатория моноспектаклей»?
– Да, проект Александры Казанцевой, но теперь он перерос в просто «Театральную лабораторию». Нашей первоначальной идеей было взять людей заинтересованных, прошедших кастинг, и сделать с ними моноспектакли. В основном пришли очень хорошие ребята, мы всех их выбрали в работу, но все-таки это не артисты с огромным опытом. А моноспектакли — это очень серьезная заявка.
Конечно, можно идти на риск, но мы подумали — а с нами и многие режиссеры, которые участвуют в «Лаборатории» — что лучше взять не моноспектакли, а постановки на двоих-троих. Это намного легче для артиста, когда у него есть партнер по сцене. И сейчас мы работаем над спектаклем с двумя молодыми людьми. Это, наверное, такая своеобразная сублимация, спектакли в «Другом театре» мы не делаем, а вот здесь пытаемся реализовать.
– А проект «Другой театр», в котором ты ставил «Ветер шумит в тополях»? Он заморожен?
– Да, но не потому, что мы расхотели. А потому что он возник именно тогда, когда была возможность это делать. Желание делать есть всегда, поставить, высказаться.
– А нет желания бросить актерство и заняться только режиссурой?
– Нет. Для того чтобы это случилось, нужны предпосылки. То есть, грубо говоря, я должен стать нигде не нужен как артист. Но вдруг необходим будет режиссер и даже меня возьмут?
Фото из личного архива.
Фото: Александр Белкин / «Русская планета»
– То есть ты не думаешь, что ты, возможно, будешь востребован как актер, но желание играть у тебя пропадет?
– Такого нет. Понимаешь, когда меня раньше спрашивали: «Что такое для вас театр?» — я отвечал: «Театр — это огромное удовольствие! Да, там зарплаты небольшие, но ты туда приходишь и получаешь удовольствие». А когда прошли годы, я начал задумываться и анализировать и вдруг понял, что театр — это работа. И не надо бояться это говорить. Потому что ты приходишь не просто сыграть роль, а выходишь на сцену, чтобы что-то изменить в зрительном зале. Через трагедию, комедию... Пока ты молодой, ты выходишь, чтобы понравиться. И сейчас, конечно, ты выходишь, и есть какое-то подсознательное желание, чтобы ты был для кого-то важен. Но все-таки уже появляется желание выполнить актерскую и человеческую сверхзадачу.
Материал, благо, в нашем театре способствует этому. Когда тебе роль дают, ты можешь что-то донести до зрителя. И поэтому ты идешь на работу, но в хорошем смысле этого слова. И отказаться? Вдруг понять, что тебе надоело? Нет, это ж зараза, отсюда просто так не уйдешь... Это надо куда-то уходить. А куда уходить?
Вот Афанасьев, в Новосибирске, набрал свой курс и сделал свой театр. И театр на Весенней или «Театр детей и молодежи» начался с этого же. Ну, то есть это такой своеобразный риск и смелость делать все с нуля. Я был бы готов на это, но я пока не думал. Поэтому и говорить, что я готов, наверное, неправильно. Но это было бы здорово, может когда-нибудь….
– А было такое, что надо выходить на сцену, а ты понимаешь, что не хочешь играть эту роль?
– Ну, если так, здесь проблема какая-то. Нет, были спектакли, которых я побаивался, был сложный материал. Бывает такое, что после спектакля заходишь в гримерку, а у тебя кто-то спрашивает: «Ну что, как там?» А ты отвечать не хочешь. Потому что сил нет... Не то, чтобы специально выкладываешься, а сам материал такой, что ты и не захочешь, но отдашься и физически, и психологически. А так, чтобы выходить с ненавистью, с нелюбовью — нет.
Знаешь, мне как-то один хороший человек сказал: «Ты будешь счастлив тогда, когда научишься любить малое. Ну, нет у тебя большого, ну и люби малое. Находи прелесть в малом». И сначала я этого не понимал, а потом постепенно осознал. И мне кажется, что я соответствую этому принципу и в жизни. Вот есть маленькие прелести, я им радуюсь. Появляются большие — я радуюсь большим.
Не обязательно концерт должен состояться на стадионе, чтобы я был счастлив. Конечно, для меня это большое событие. Мы, получается, прошли от бара в Томске на 50 мест до стадиона. Даже если туда придут всего 100 человек, все равно для меня это стадион.
И в театре есть большие роли — главные, а у меня их было не так много. У меня было много ролей второго плана при главном герое. И это кайфовые роли, потому что у тебя больше в них свободы. Потому что главный герой все тянет и тянет, ему тяжело, а он прет. А ты выходишь в трех сценах этого спектакля и отрываешься. А бывали и маленькие эпизодные роли, и им я тоже рад. Выходишь, и у тебя всего 10 минут.
Вот сейчас мы ставим спектакль, в котором участвует вся труппа. У меня там главная роль, слава Богу (смеется). А есть артисты, хорошие артисты, которым не досталось главной роли, хотя их там восемь. Но ты знаешь, никто не ходит, нос не воротит, не смотрит на молодых, которые там играют главные роли. Работают, пашут, придумывают.
Я считаю, что у нас молодой театр, хотя средний возраст труппы — 35 лет. Даже не в плане возраста молодой, а в плане легкого отношения к отсутствию всяких там интриг.
– А бывает, что ты видишь, что актер откровенно слабый, а его ставят на главные роли? Чувство несправедливости, желания поговорить с режиссером не возникает?
– Ты знаешь, театр — это добровольная диктатура! Так что если ты назвался груздем, то полезай в этот кузовок и доказывай свою правоту на сцене. Как и студенты в театральных вузах: с педагогом спорить хорошо, но ты докажи на площадке. А вот эти препирательства, может, и справедливые, но пустые. Да, я могу видеть, что он слабее, чем хотелось бы. Но режиссер его выбрал, он чего-то от него хочет и, в конечном счете, он будет за это отвечать. В общем, такого нет. Обидно, да, но ничего страшного.
У меня была похожая ситуация. Увидел распределение, и не то чтобы меня там не было, просто другую роль дали, не ту, которую хотел. И я даже подходил к режиссеру и подавал устную заявку, а мне режиссер говорил: «Денис, ты знаешь, ты хороший, но я его вижу. Ты можешь попробовать, но я вижу его». И я понимаю: а смысл влезать, когда у режиссера есть определенная картинка? Просто делай свое.
– Я знаю, что некоторые актеры с годами боятся, что у них не будет ролей, значимости какой-то в театре. Что ты будешь делать, когда такое почувствуется?
– Честно говоря, не знаю, что я буду делать, и стараюсь не думать. Я, конечно, не строю себе страшных картин, что у меня совсем не будет ролей. Просто понимаю, что наступит такой возраст. Театр у меня все-таки молодежный. В свои 35 лет я уже играю отцов, поэтому мне, наверное, отчасти и не страшно. Я давно не играю социальных и романтических героев. Поэтому дай Бог, чтобы все сложилось. Но если вдруг я когда-нибудь стану ненужным, то буду сублимировать в другом месте. Я не смогу просто так сидеть. Буду создавать свой театральный кружок, проект какой-нибудь, но что-то я буду делать, наверное. Я не смогу сидеть дома, это однозначно. Что-то будет происходить.
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости
