Новости – Общество
Общество
«После лейкоза дети только в космос не летают»
Мэр Валерий Ермаков вручает Александре Лексиной награду. Фото с сайта Администрации города Кемерова
«Русская планета» встретилась с врачом-гематологом, который лечит людей 65 лет
10 ноября, 2015 19:39
11 мин
Врач-гематолог Александра Лексина 9 ноября получила медаль «За заслуги перед городом Кемерово». Она посвятила 65 лет медицине, и в свои 90 продолжает лечить людей. «Русская планета» поговорила с медиком о раке крови, Великой Отечественной войне и любви к профессии.
– Александра Никитична, вчера вам вручил почетный знак мэр города. Это ваша первая награда?
– Нет, у меня много всего: грамоты, медали... Сегодня вручили от областной больницы медаль из серебра высокой пробы. Старшая медсестра предложила надеть ее, но я не стала. Не понимаю, зачем все это на себе носить всем напоказ? Были и другие — денежные награды, знаки. Считать даже не пробовала. В советское время получала, помню, «Отличник здравоохранения» от министерства — за работу в областной больнице. Носить их не буду, мне это не нужно.
– Вы помните Великую Отечественную войну?
– Да, мне тогда чуть больше 14 лет было. Вместе с родителями мы жили в Курской области, так что о войне знаю не понаслышке — Курско-Орловская дуга рядом с нами проходила. Кроме меня в семье росло еще шестеро братьев и сестер. Вообще у матери было девять детей, но двое умерли еще до войны, и нас осталось семеро.
Потом пришли немцы. Можно сказать, что моя юность прошла в оккупации. У нас были очень тяжелые бои. Сложное было время. Много мертвецов видела, раненых. Мама с нами постоянно была. Как начинают бомбить, она нас хватает и в погреб бежит. От немцев нас спасала и прятала.
Знаменитая деревня Прохоровка была от нас в 120 км всего. Все пылало, горело, эти ужасные танковые бои. Я помню, как мы вечером выходили в поле и видели зарево. Все небо светилось от пальбы. И земля, помню, как дрожала, и грохот этот. Представляете, это мы так далеко были от боев и чувствовали, а как там было? Все мы очень тяжело тогда жили. Ничего же не было: ни соли, ни мыла. Ужасно это вспоминать.
Через месяц, в июле 1942 года, у нас уже зазвучала немецкая речь. Самое страшное, что рядом с нами стояла их военная часть. По большей части она состояла из русских и украинцев, перешедших на сторону фашистов. Руководили ими, естественно, немцы. Самым главным там был некий Кайзер, которого мы очень боялись из-за его жестокости. Много детей убивали, особенно мальчишек. Мой старший брат тогда еще молодой был, во время оккупации его часто на допросы забирали, подозревали, что он партизанит. Чудом остался живой, конечно.
В начале февраля следующего года нас освободили. Хорошо помню этих несчастных, плохо одетых русских солдатиков.
– А ваши близкие участвовали в боевых действиях?
– Брат, которого подозревали в партизанстве, в 1945 году ушел на фронт, ему тогда 18 лет исполнилось, и вернулся живой. Правда, был контужен сильно. Болел постоянно, то одно, то другое появлялось. Отец прошел войну, был в плену. Вернулся тоже с большими проблемами со здоровьем и, к сожалению, очень рано ушел из жизни.
– Знаю, что в послевоенное время вы жили в Анжеро-Судженске. Как там оказались?
– Для начала я на родине, в Курске, окончила медицинский институт и попала в Сибирь по распределению. Сейчас этого нет, сразу после вуза в свободное плавание отпускают, и кто как может, так и работает, а в советское время специалистов по регионам отправляли.
В 1950 году меня и еще двух терапевтов направили в Кемерово. Приехали мы в Здравотдел, и оттуда уже я одна в Анжеро-Судженск отправилась. Там я 10 лет честно проработала. Спускалась в забой даже: работала с шахтерами, поэтому нужно было знать их условия труда.
В 1960 году к нам приехала заведующая Здравотделом, поговорила со мной. Я ей чем-то понравилась, и она меня забрала в Кемерово. С тех пор, считай, 55 лет я живу здесь. Более 30 лет проработала в Кемеровской областной клинической больнице, а после выхода на пенсию перешла сюда, в Диагностический центр. Здесь я тружусь уже 25 лет.
– Где вам больше нравилось трудиться?
– В областной больнице. Там работа просто кипела.
Много приходилось работать с гематологическими больными. Это же все тяжелые пациенты, в основном со злокачественными опухолями. Часто гибли люди. Смерть постоянно стояла перед глазами.
Многому училась, в Москву ездила регулярно на повышение квалификации. Тут тоже хорошо: жизнь более спокойная, никаких смертей. Я с удовольствием общаюсь с людьми, которые ко мне приходят.
– Вам приходится объявлять пациентам, что они больны раком?
– Конечно. Помню, преподаватель нам говорил, что пациенты должны знать всю правду.
Некоторые слушают, некоторые едут к бабушкам каким-то лечиться. Первого больного, которому сказала о болезни, уже не вспомню. К нам же приезжают уже с диагнозами. Мы просто стараемся убедить их не бросать лечение. Некоторые годами ходят. Одна пациентка у меня лет 20 наблюдалась. А потом период наступил, когда ей все перестало помогать. Она поехала в Москву, думала, что там помогут, но нет…
– Поддерживаете связь с пациентами после того, как окажете им помощь?
– Любимчиков у меня нет. Каждый приходит со своей болячкой, я, естественно, вникаю в проблему человека, стараясь не переходить на личности. Друзья, знакомые тоже не раз обращались, но для меня все равны.
Пациент в центре детской гематологии. Фото: Владимир Песня/РИА Новости
Пациент в центре детской гематологии. Фото: Владимир Песня/РИА Новости
– Люди выходят на пенсию, чтобы отдыхать, а вы столько лет уже продолжаете работать…
– Господи, да кому это интересно — дома сидеть? Надо общаться, встречаться, гулять. Нет, есть кто-то, кому это нравится, но не для меня такое. Я уже 45 лет на пенсии, почти половина жизни. Хобби особых нет, у меня обычная, спокойная и размеренная жизнь. Люблю филармонию, в музыкальный театр хожу, в драмтеатр. Я довольна своей жизнью и благодарна судьбе за все эти 90 лет. Тем более не жалею, что стала врачом. Это, на мой взгляд, лучшая специальность.
– А почему решили стать именно гематологом?
– Еще в областной больнице работала, когда мне заведующая отделением сказала, что пришла путевка по гематологии в Петербург, и предложила поехать. Я согласилась и на три месяца отправилась туда. Там мне очень понравилось. Преподаватели были интересными, разборы больных были, с микроскопами теми же мы работали самостоятельно и полноценно. Там я столкнулась с истинными гематологическими заболеваниями. Приехала сюда уже хорошо подготовленным врачом. В 1964 году было открыто отделение, которое я возглавила и 17 лет им руководила, вплоть до самой пенсии. После этого тоже не сразу ушла. Какое-то время еще работала на приеме пациентов.
– Не думали менять квалификацию?
– Нет. Зачем? Мне очень нравится моя профессия. Гематолог — это тот врач, который должен быть самым грамотным из всех терапевтов. Мы должны знать вообще все заболевания. Пациенты бывают разные, они приходят с различными патологиями, которые необходимо различать.
– Говорят, что в последние годы отмечается рост числа больных раком в различных формах. Вы разделяете это мнение?
– Да, сейчас их стало значительно больше. Встречаются и истинные заболевания крови. Даже не только гематологических, а вообще всех онкологических больных много. Особенно в Кузбассе. С чем это связано, я, честно говоря, не знаю. Может быть, экология. Раньше было много шахт по области, теперь их меньше, но это, похоже, никак не влияет.
– Что значит «истинные заболевания»?
– Я имею в виду злокачественные опухоли, онкологические заболевания. Именно их стало больше. Выяснить, естественно, никто не сможет, откуда они берутся. Есть версии, что это наследственное, и я в этом убеждена на 100%. Всегда начинаю опрос пациента с того, есть ли кто-то из родственников с болезнями, и все тут же начинают вспоминать дедушек, бабушек, родителей с такими же диагнозами. Профилактики никакой нет. Единственное, что может быть полезным, — это стараться не облучаться, реже бывать на солнце.
– Бывает, что люди пытаются лечиться народными методами?
– Конечно, но я в них не верю, по крайней мере, в области гематологии. Нет такого вида лечения этих заболевани. Иногда слышу, что кто-то якобы вылечился, но это неправда. Рак крови у детей можно вылечить. Ребятишки разве что в космос не полетят после лейкоза, но будут работоспособны, могут жениться, замуж выходить, рожать и все остальное.
Главное — хотеть лечиться. У меня была одна пациентка с раком крови, у нее дочь болела им же. Да там вообще вся семья была со злокачественными опухолями. Она сказала, что будет народными средствами бороться с недугами. Я пыталась ее уговорить, но ничего не смогла сделать. Вроде образованная женщина… Дочь тоже не стала лечить, хотя ее наверняка можно было спасти. Ей 18 лет было на момент смерти, а потом и эта женщина умерла, и сестра ее, и все остальные, кто предпочел народную медицину.
– А у вас есть семья, дети?
– Нет. Я много работала, и мне было не до замужеств, на себя времени-то не хватало. Не знаю… Я не жалею об этом. У меня много племянников, так что есть кому стакан воды под старость лет подать. Родственники мои почти все в Курске остались, но некоторые и сюда приехали. Одна сестра в 17 лет по распределению попала на восток, где работала учителем. Почти 50 лет она прожила там, а ее дети приехали в Кемерово и живут у меня. Они поступили в наш медицинский институт, окончили его и сейчас работают здесь же. Сестра в итоге тоже сюда переехала и теперь живет вместе с племянницей.
– Как вы относитесь к передачам о здоровье на телевидении?
– Ну, смотрю выборочно. В основном я слежу за программами о культуре, новостями. Елену Малышеву иногда слушаю, но не много. Мясников рассказывает интересные вещи, он с ней по понедельникам выступает. Очень хороший врач: учился у нас, потом в Америке, есть несколько дипломов. Работал в Африке, со многими больными — напрямую. Его с интересом слушаю. Если говорить о том, что там рассказывают вообще, то это правильные, в принципе, вещи. Она же сама, Малышева, училась у нас в Кемерове. Многие, кто с ней учился, достигли неплохих результатов в медицине. Кто-то уехал за рубеж.
– А вы никогда не думали о том же?
– Уехать из России? Нет, да вы что! Это не для меня. Да, там больше зарплаты и хорошие условия для работы, но мне кажется, что лучше жить в своей стране, чем где-то за границей.
Я лучше на родину свою съезжу. В этом году, например, была. Из всей семьи там сейчас остался только один брат. Пожить там хотела, но я очень консервативна. После Анжерки, когда вернулась в Кемерово, мне сразу вручили ключи от квартиры, в которой я живу сейчас. Здесь — мой дом.
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости
